Я призадумалась: по всему выходит, что парализованный никак не мог стрелять, и сиделка не могла, и Далила, но как оказалась в его шкафу фуфайка?

— А откуда она, эта Далила? — поинтересовалась я. — Из Змеевки что ли?

— Москвичка она, — заверил Сергей. — В Москве родилась, здесь всю жизнь и живет.

— И какая же степень родства объединяет ее с Федотом? Через кого и кем она приходится ему?

— Ее бабка, что живет в деревне, откуда и сам парализованный, так вот ему она то ли двоюродной, то ли троюродной сестрой доводится.

— Короче, двоюродный плетень его забора, — прокомментировал Харакири.

— И больше к парализованному никто не приходит, — на всякий случай вторично удостоверилась я, решая загадку с фуфайкой.

Сергей отрицательно покачал головой:

— Далила жаловалась, что все его забросили, не приходит никто.

Я снова задумалась: “Ерунда какая-то получается. Если никто не приходит, откуда же фуфайка взялась? Неужели Далила с заговорщиками связалась? Или сиделка? Или Люба? Нет, все же Далила.”

Эта версия казалась мне более правдоподобной. Сиделка не родственница, ее и выбрать можно. Наверняка рекомендована и тщательно проверена. Человека с улицы не пустят в такой дом.

Люба моя не способна участвовать в заговоре по чисто физиологической причине — мешает впечатляющая длина языка.

Значит Далила. Но как? Каким образом? Кто действует через нее? И куда, в таком случае, смотрят эфэсбэшники? Почему они вцепились в меня? Хватали бы эту Далилу. Странно все это, очень странно.

Пока я размышляла, Сергей и Харакири пытливо сверлили меня своими сапфирами и изумрудами. Мыслями с ними я делиться не поспешила, вместо этого выдала приказ:

— Едем в деревню.

— А мой бизнес? — горестно воскликнул Сергей и тут же агрессивно добавил: — А обещание, что это последнее и единственное задание?

Я отрезала:

— Бизнес подождет, обещание вот-вот исполню. Умей ждать.

Харакири заржал, а Сергей возмутился:

— Как это, ждать? Сама же сказала, что с парализованным выполню задание и больше вас не увижу.

— Но задание ты не выполнил, — пояснила я. — Только начал. Вот поедем в деревню, с родственниками парализованного поговорим, и можешь считать себя свободным.

Сергей окончательно восстал.

— Не-ет! Так мы не договаривались, — негодовал он. — Страдает мой бизнес, уже терплю убытки, а дальше что будет?

— Дальше будет тюрьма, если не поумнеешь, — “оптимистично” пообещала я, и Сергей сник.

“Надо бы закрепить успех,” — подумала я и взглядом обратилась за поддержкой к Харакири. Он прекратил ржать и выглядел озабоченным.

Я догадалась: “Слова подбирает. Сейчас как сказанет что-нибудь этому бизнесмену, мигом все возражения отпадут.”

И Харакири сказанул.

— А мой бизнес? — воскликнул он. — А мои книги? А мои покупатели?

“Что он мелет?” — возмутилась я и, не давая сообщникам опомниться, скомандовала тоном, не терпящим возражений:

— В машину! В деревню!

Харакири уставился на Сергея, Сергей же повел себя правильно.

— Нужно в атлас заглянуть, где это Гадюкино расположено, — с мученическим выражением лица сказал он.

— Не Гадюкино, а Змеевка, — поправила я.

— Во-во, я ж и говорю Гадюкино, — уныло согласился Сергей, доставая с книжной полки атлас автомобильных дорог.

Харакири сохранял загадочное молчание. Я махнула на него рукой и присоединилась к Сергею, который напряженно листал атлас. Обнаружив на карте Змеевку, он повеселел и заявил:

— Сто пятьдесят верст отмахать придется. К вечеру там будем. Нормально.

Ну как тут собой не загордиться? Вот она я! Остроумно от органов сбежала, надурила такую фирму, а теперь, пока эфэсбэшники, разыскивая меня, с ног сбиваются, завербовала бизнесмена, даже двух бизнесменов, которые согласны на меня бесплатно работать…

Эту приятную мысль мне додумать не удалось: неожиданно взбунтовался Харакири.

— Не поеду я! Мне Андеграунда срочно нужно повидать. Он меня с телкой свести должен.

— Что?!! — разъяренно рявкнула я. — С телкой?! Не умом ли ты двинулся? Нашел для разврата время, да еще и мне об этом сообщаешь! Мне, твоей единственной и любимой!

— София, — напуская на себя солидность, спокойно ответил Харакири. — София! Как тебе не стыдно. Мог бы я из-за женщины пренебречь своим гири, священным долгом истинного самурая?

“Как тяжело иметь дело с человеком, у которого не все дома,” — горестно подумала я, а Харакири воздел палец к небу и сам себе ответил:

— Нет! Нет, София, и нет! Из-за женщины я не пренебрегу своим гири, потому что ты объект моего обожания.

Я растерялась: “Это что же выходит? К какому же полу меня относит этот недоумок?”

Харакири же выразительно уставился на меня, практически торжествуя. Я зашла в тупик.

— Не пойму, куда ты клонишь? Сам же про телку говорил, — напомнила я.

— Да, про телку, — согласился Харакири. — Но…

Он снова воздел палец к небу (в простоте ни слова) и продолжил:

— Телка, которая мне пятьсот баксов должна. А это, согласись, меняет дело. Если через час я их не получу, она уедет, и ищи потом ветра в поле.

— Следовательно, священный гири отходит на второй план, — съязвил Сергей.

Я пришла в отчаяние: “Бедный президент! Как он управляется со всей страной? Ведь каждая тварь божия только о себе и думает! Кто же будет наш общий воз толкать?”

Впервые в жизни я искренне восхитилась не собой, а президентом. Да и как тут не восхититься, когда я сама не могу справиться с какими-то двумя придурками, а у президента этих придурков…

Нет, к правительству я хорошо отношусь, еще лучше к думе, но не могу не осудить Харакири: в такое тяжелое время хитрец решил делать бизнес прямо на моих глазах. Пользуясь страхом Сергея, стрижет с него купоны под очень незатейливым предлогом.

— Вот сдам вас обоих эфэсбешникам, — пригрозила я, — и делу конец. Мне то что? Меня уже ищут. Даст бог, еще не скоро найдут, а тебя, Артем, отпустили. Так и быть, уговорил, принимаю тебя в почетные члены БАГа, хоть будет о чем органам сообщить.

С нарочитой медлительностью я направилась к стоящему на малахитовом столике телефону.

— София! — завопил Харакири. — Пятьсот же баксов! Пятьсот!

И тут случилось то, чего и добивался этот бессовестный: не выдержали нервы у Сергея.

— Соня! — закричал он. — Не надо звонить. Я дам этому хапуге пятьсот баксов и поехали в Гадюкино.

— Согласен! — возликовал Харакири.

Вот ведь послал Господь помощничков!

Уже в машине, развалясь на роскошном, пахнущем дорогой кожей сидении “Бентли”, и радостно ощупывая карман с долларами, Харакири с нахальной нежностью мне шепнул:

— София, какой презент предпочитаешь?

— Артист! Вымогатель! — рассердилась я.

Харакири хитро усмехнулся и возражать не стал.

— Жить-то надо, — прагматично заявил он, кивая на поглощенного собственными мыслями Сергея. — У него баксов куры не клюют, а у нас с Андеграундом на водку не хватает. Так какой ты хочешь подарок?

— Нет уж, уволь! — возмутилась я.

— Так я и знал, — обрадовался Харакири и почти мгновенно захрапел, привалившись к мягкой подушке сидения, не отрывая, впрочем, ладони от кармана с деньгами.

* * *

Змеевка встретила нас вечерней прохладой и удручающим запустением. У случайно проснувшегося, насмерть проспиртованного доходяги неопределенного возраста удалось узнать, что Федосеевы живут на краю деревни, там, где двор без ворот. Не смущаясь тем, что по этим приметам можно было заходить в половину дворов, мы двинулись на поиски.

Глава 29

Утро четырнадцатого дня третьего месяца четырнадцатого года эры Генроку выдалось солнечным. Одиннадцатого дня в Эдо прибыли послы Великого Микадо.

В замке Нидзё молодые самураи, пехотинцы-асигару, непривычные к блеску киотского двора, не сдерживали восторгов.

— Послы Микадо!